Клеймо помпилианцев

Клеймо помпилианцев - у помпилианцев в процессе эволюции (основанной на рабовладельческом строе), помимо высокой воинственности, возникла физиологическая особенность превращать человека, захваченного силой или купленного на рынке, или переданного им в рабство иным способом, в раба особого вида - "ставить клеймо". Хозяин раба способен использовать "имущество" в любых смыслах, управляя жизнью и смертью, физиологией и психикой, вплоть до перекачки жизненной энергии (энергии личной свободы) раба в механические движители, а так же передавать через рабов информационные сообщения. Психика раба подавляется хозяином с любого расстояния.

В процессе порабощения человека помпилианец скатывается "под шелуху", где превращается в пять своих клонов (выглядят как римские легионеры), которые клеймят порабощаемого раскаленным железом.

Попытка помпилианца заклеймить в рабы своего сорасца вызывает "дуэль клейм". Проигравший в такой дуэли становится глубоким психическим инвалидом, или же гибнет вовсе. Также в романах описаны исключительные и особенные, нечасто встречающиеся, люди, иммунные к помпилианскому клеймению, и даже такие, попытка заклеймить коих стоит помпилианцу смерти от инсульта.

Цитата из книги "Купольник":

…Ветер сек лицо колючей снежной крупой, выл в ушах и с легкостью вора проникал под ветхую мешковину. Холод жадно облизывал тело, норовя превратить его в ледышку. Рядом, в трех шагах, с натугой гудел примитивный горн, где калился железный прут, толстый и сизый. Гай Октавиан Тумидус, в лохматой безрукавке, кожаных штанах и кузнечном фартуке, сосредоточенно качал мехи, не обращая на Лючано ни малейшего внимания.

Второй Гай Октавиан Тумидус, клон-близнец первого, одетый точно так же, не спеша проворачивал в горне прут — хотел, чтобы тот нагревался равномерно. Оба ждали, когда железо раскалится докрасна.

Еще три Гая Октавиана Тумидуса — все в блестящих доспехах легионеров и открытых шлемах с гребнями — привязывали жертву к большому деревянному щиту. На щите имелись специальные держатели для рук, ног и головы. Туловище Лючано уже перетянули грубые веревки, уходя в прорези досок. Путы сдавили грудь и живот, врезаясь в кожу и мышцы; дышать было трудно.

...

Спустя вечность в поле зрения возник один из Тумидусов — тот, что вертел прут в горне. Сейчас прут, рдея на конце кругляшом размером с крупную монету, неумолимо приближался к обнаженному плечу Тартальи.

Клеймо!

...

В следующий миг Гай Октавиан Тумидус перехватил прут — и жгучая боль, стремительно нарастая, вгрызлась в плечо.

Глубже и глубже, как если бы клеймо намеревалось выжечь татуировку дотла.

...

Казалось, металл прожег кожу и мышцы, дойдя до кости. Огненное щупальце вторгалось в человека через железный прут, прорастая внутрь, опутывая тело, разум, душу, устанавливая противоестественную связь…

Связь.

Щупальце — это нить.

Толстая, скользкая, крученая нить, на которой отныне болтаться ему, Лючано Борготте, жалкой марионетке. Невропаста превращают в куклу. В пустотелую куклу, переполненную болью, густой и вязкой.